Как в войну мы жили – ничего не помню. Мама не рассказывала. После войны все рты закрыли насчет этого. Только что брата 1928 года попросит немец помыть котелок, один даст кусочек какой-нибудь, а другой под жопу даст. Он придет – плачет. А мама говорит: «Сказала, не ходи!» Как мы выжили-то? Чем питаться?
Война началась , когда она жила в Любани.
Война началась, когда она жила в Лодейном Поле .
У нас был репродуктор от завода, как раз выходил к нашему дому.
В 3 часа утра, когда Юрий Левитан начал говорить о том, что на нас вероломно напал Гитлер, родители встали и побежали к репродуктору. И дети тоже любопытные, кто не спал, все выбежали к этому репродуктору. Левитан сообщил о том, что фашисты напали на Советский Союз, что всем взрослым, особенно тем, кто имеет медицинское образование, необходимо выйти в 8 утра к военкомату.
Война началась, когда она жила в деревне Мохово.
Когда мы жили в Куйбышеве, то часто голодали. Основная еда – картошка. Картошку почистим, посолим, а очистки не выбрасываем, а посушим и это потом едим.
Чтобы хлеб купить, наши родители занимали очередь с самого утра, а сами уходили на работу. А мы стояли, в очереди и ждали машину, старались, чтобы нам позволили разгрузить, просили чуть ли не до слез..
Война началась, когда она жила в Тосно.
Война началась , когда он жил в Страполье.
Война началась , когда она жила в Тосно.
Война началась , когда она жила в Сталиногорске.
Война началась , когда она жила в Дубках.
Война началась, когда он жил в деревне Подлесы
А потом я попали с Волховстроя в Ленинград. В Ленинграде я жила на Лиговке, дом 40, там наша часть стояла. И даже во время, когда мы были в Ленинграде, мы ездили в лес. За дровами. Не было ни тепла, ничего. И ездили за дровами. Себя отеплять. Мы как раз были… Отправили нас в лес. А в дом Перцева пять снарядов попало, но не в квартиры, а вниз, где были прачечная, баня – туда, и не один не разорвался.
Как раз была карточная система, и ходила получать карточки, я получила, иду и слышу, высоко надо мной жужжит что-то, я оглянулась, а это немецкий летчик. Ну, как вас вижу, так и его, шлем у него такой одет, улыбается, я оглянулась и пошла быстрее. Я только успела дойти до котельной, и он начал бомбы кидать. Только успела я дверь открыть, а потом ударной волной дверь захлопнулась, и меня отбросило в котельную.
Мы прятались, когда нам староста говорил. Убежим куда-нибудь в кусты, у нас там такая местность – то гора, то канава, то яма. Где-нибудь сидим в канаве или яме. У нас тоже разведка была: кто-то приходит и скажет, что немцы ушли. Они у нас не задерживались, потому что у нас делать не чего: у нас ни города, ничего нет. Просто у нас такая местность: самая тёмная, нет ни городов, ничего. Самая ближняя станции была в 25 км, а потом станция Остров: это 50 км. Ну, они тут не задерживались – «Партизан», -как они говорят,- «нам не поймать». Окружат партизан: партизаны один туда, один сюда и все убежали. Очень много боёв было.
Когда война началась, она жила в Великолукской области, Идрицкого района, в деревне Замошье.
Война началась , когда она жила в Нурме.
Мы жили недалеко от Магдебурга. Нас поселили в двухэтажном доме. А по соседству жила большая семья у немцев. Были отец, жена, их сын, невестка и маленький мальчик месяца 3-4. Отец и сын – воевали, потому что мама говорила, что видела пиджак у старшего немца, а на нем написано «Киевская швейная фабрика». Но относились они к нам хорошо. Мы маму ревновали очень к маленькому Клаусу. Так звали малыша, а невестку звали Хильда. И мама ей говорила: «Давай, я его буду мыть, как у нас в России». В Германии моют не так – губочкой протирают. А мама сажала его в таз, и малыш плескался и хохотал. А мы не могли понять, как она может его любить? Мы его очень не любили.
Война началась , когда она жила в Казахстане.
