Мы не бессмертны. Бессмертна память о нас. Позаботься о себе и близких. Узнай и запиши свою родословную!
Мы были дома. Они пришли с автоматами, незнакомые. Мы были напуганные, друг за дружку держались. Они как хозяева пришли.
Если кто старший был, то брали за воротник – и вперёд, под автомат, чтобы показал чердак, сарай. Делали обыск, чтобы военных не было. И мы это всё видели. Подростков они не трогали.
В 1941-м году, уже немцы, когда пришли сюда, но еще не было их, сбросили бомбу. У нас у тети дом, Кондратьевы напротив Тимофеевых, вот там он и сейчас стоит повалившийся, все старое такое. Там тогда попала бомба туда.
Вошел немец туда в подвал. Я сидела у матери на руках, ела кашу, она меня кормила. Он выхватил котелок и стал есть. И я тогда просто онемела, звука не могла никакого произнести. Я помню, как сидела мама, наклонившись, у нее слезы текут. Никаких ни рыданий, ни звуков. Плачет – и все, текут два ручья, я прижимаюсь к ней. И вот у меня запомнилось, а может, мама рассказывала.
18 лет мне было. Меня два раза брали в Германию. При немцах также работали. Не трогали немцы. Потом несколько раз меня в Германию брали, я убегала. Приходили в дом и забирали, вели. Несколько человек нас возьмут, мы все вместе. Поселковый совет был у нас, туда, в поселковый совет, а оттуда уже увозили – и на поезд.
И немцы и бомбили, хотели нарушить линию. Там озера все кругом. Озера везде с двух сторон, а линия – между. А как бомбить, все время в озеро попадали. Очень часто бомбили. Станцию разбомбили, состав подбили, даже лошадей убило, бомбежки были.
А потом я попали с Волховстроя в Ленинград. В Ленинграде я жила на Лиговке, дом 40, там наша часть стояла. И даже во время, когда мы были в Ленинграде, мы ездили в лес. За дровами. Не было ни тепла, ничего. И ездили за дровами. Себя отеплять. Мы как раз были… Отправили нас в лес. А в дом Перцева пять снарядов попало, но не в квартиры, а вниз, где были прачечная, баня – туда, и не один не разорвался.
Как раз была карточная система, и ходила получать карточки, я получила, иду и слышу, высоко надо мной жужжит что-то, я оглянулась, а это немецкий летчик. Ну, как вас вижу, так и его, шлем у него такой одет, улыбается, я оглянулась и пошла быстрее. Я только успела дойти до котельной, и он начал бомбы кидать. Только успела я дверь открыть, а потом ударной волной дверь захлопнулась, и меня отбросило в котельную.
