А однажды мама принесла листовку. На листовке были нарисованы березовые кресты и на одной могилке немецкая мать плакала. Мама подала листовку немецкому офицеру и сказала: «Вас не допустят до Ленинграда, погонят до Берлина!» А он ее раз, и в каталажку. Каталажка была у милиции. Обрезанное здание, когда стоишь лицом с левой стороны, здесь была каталажка, и маму туда заперли. Но офицер никому не успел дать распоряжение, что с ней делать, потому что сам отправился на разминирование в Поповку. А ему там выжгло глаза. Его с поля боя сразу в Германию в госпиталь отправили. Маму подержали там три дня, она вся завшивела, и потом ее отпустили домой. Вот так мама осталась жива. Но у нее на нервной почве открылось кровотечение ночью, она пошла в туалет , упала, и у нее горлом кровь пошла.
1951, Шапки, команда на соревнованиях от работы.
Мы не бессмертны. Бессмертна память о нас. Позаботься о себе и близких. Узнай и запиши свою родословную!
А пленных наших было много. У Красной школы был до войны детский сад, и сейчас стоит это здание одноэтажное, там немцы разместили пленных. Человек 30 -40 .
Их работать куда-то гоняли, где надо выполнять какую – то трудную работу, туда их и везут. Немцы их строго охраняли, чтобы не сбежали. Мы их не кормили- самим ничего было есть. Конечно, пленные умирали с голода. Но где их хоронили, не могу сказать.
Отец воевал в Первую мировую войну, в Гражданскую воевал. У него был один Георгиевский крестик серебряный и на шее медаль круглая. Ну, их в 1937 году забрали. Елка стояла, и с елки эти медали сняли. Отцу дали восемь лет поражения, 58-я статья, три раза судились, и два года он отсидел, потом освободили их.
Пятьдесят восьмая статья – это политическая, им предъявляли, что они где-то пили и договаривались убить Сталина, Ворошилова. Ну, в общем, бред какой-то. Показывал один человек с Шильцево, Яша Корявый такой был, глухой. «Я подполз, а они там значит…». В общем, ни за что.
Готовили то , если что можно было. Толком не было ничего, ну может, что -то прихватили с собой. Не помню уже этого. Почему сейчас все болячки, потому что многое было пережито ребенком. И стресс ,конечно. Бомбы летят, и не знаешь, куда спрятаться от бомбежки, это же какой стресс.
Приехали в Латвию. Когда нас выгрузили из товарных вагонов, помню в барак опять нас в какой -то поместили, четыре семьи в один барак. И барак этот был обнесен колючей проволокой. Жили мы так за колючей проволокой, ну, не лагерь, конечно, но проволока была.
Мы жили в комнате на первом этаже. А комната эта была всего10 метров. Тепло, там печка была. Еду приносили, у кого что было. А у нас на кухне была плита дровяная, и там на ней все готовилось. И ей же отапливались, очень было тепло. А потом голод наступил. Клей ели даже, все ели , что было. Запас клея был какой-то, в столе лежал. Тетя Маня у нас была такая, она сапоги делала, и ,видимо, оттуда запасы оставались. Отец иногда привозил хлеба поесть.
В Германии гоняли нас на завод, а после завода посылали, где много начальников, убирать надо было, подметать да мусор убирать. Посылали, гоняли, куда им надо, туда нас и гоняли. А сколько народу! Много наций было, люди были изможденные, его под ручку ведут, но все равно в цех, работать. Еще и надают, что ноги не идут. Холодов не было. Помню, за обедом сидим – снежинки полетели, они взяли ведра уже, а так покрапали снежинки – да и все, и снег закончился на том.
