Мы сохраняем устную историю. Помочь нам можно здесь.
Мама – Наталья Евгеньевна, работала на 7 платформе. Была такая фабрика механизированного учета – прародительница нашего вычислительного центра, были такие механические машинки, не помню, как они назывались, в общем, она работала там и познакомилась там с моим папой. Он был там механиком.
Родители ее тосненские коренные жители. Бабушка по девичьей фамилии Бородулина, дедушка – Кондаков. Дедушка работал на железной дороге, а в 1938 году он получил травму и умер.
Остались мама – 1916 года, старший сын – 1911 года, потом были дети 1924, 1926 и самые маленькие 1929 года. Когда началась война, мамин отец пошел добровольцем.
Когда сказали, что немцы подходят то мама, бабушка и вся семья пошли на Шапки, а в Шапках были немцы, в общем, они там и застряли.
Прожили сколько-то там, в Шапках, потом они вернулись. Конечно, никого и ничего те осталось.
А отец успел перед самым приходом немцев передать письмо, даже не письмо, а записку. Он был на рубеже, так мы поняли с последних писем. Он на Красную горку попал. Отец не был военный, а в машинах разбирался. И, по-моему, он был связистом, как я помню. Отец в блокаду был в Ленинграде, брат его был в Новосибирске и он туда писал. У нас есть фотографии 1943 года, Ленинградский фронт.
Остались мои родные в Тосно. Вернулись в свой дом, а дом стоял, где кочегарка и там этот угольник был. Паровоз приезжал с Ленинграда, стрелки переводили, он оборачивался вокруг своей оси, чтобы ехать обратно в Ленинград. Это назывался угольник. Здесь была основная железная дорога, были большие административные здания. Я помню, в нашем доме отдыхали: у нас была кухня, две комнаты, и вот переднюю занимали немцы – отдыхали. Когда бомбили мы уходили к своим знакомым, прятались подальше; рядом же станция – опасно.
А младшая сестра оставалась дома, она говорила, если наши стреляют, то они в нее не попадут. И вот она, так ни куда и не ходила, всю войну прожила, а 14 мая 1945 года попала под машину. Пошла на хутор менять продукты и так получилось. Сестра с хутора шла и латыш на лошади с телегой навстречу, а у них не телега, а просто доски кладут. И машина ехала с солдатами. Лошадь испугалась, и она попала под машину. Я это помню по рассказам Андрея. Он также рассказывал, как подвозил немцам воду. Домой приносил кусочки хлеба и говорил: «Вот, это Гальке, а это тебе получше кусочки».
Еще мама рассказывала, что рядом с административными зданиями было раньше здание поликлиники или амбулатории железнодорожной. И в этом здании были ремесленники – студенты. И вот, мама никогда не могла забыть, она говорила: что до сих пор звучит голос одного студента: у него немцы нашли тифозную вошь, облили чем-то и подожгли. Они были очень злые, боялись заразы.
И вот паренек кричит: «Передайте, маме моей в Ленинграде…». Такой ужас был, что в голове не укладывалось у нее.
Бабушка вспоминала, что когда морозы прихватили, она специально ставила небольшой самовар и сидела в коридоре, а немцы идут на смену, то один сунет кусок хлеб, то другой – кусок сахара Иногда от них звучало, что война это плохо.
Еще мама вспоминала трагический случай. Еще немцы не пришли, наш состав стоял с красноармейцами, где кочегарка, напротив Тосно 2, и налетели немецкие самолеты – их аэродром был под Чудово. С одной стороны состав был пассажирский – люди ехали на работу, а тут стоял армейский состав. И не было солдатам дано команды, чтобы разбежаться. После бомбежки бы такой ужас – кишки висели на проводах….
Отправляли нас в Прибалтику так. Мама пошла провожать сестру и нам повестку приносят.
Привезли нас, выгрузили нас, мы там никому не нужны. Мама, бабушка, которой уже 84-86 лет примерно, и мы – подростки. Нас самых последних взяли. И попался такой нормальный хозяин. Когда после войны мы приезжали, то все время хорошее отношение вспоминали.
Помогали им по хозяйству. Поначалу младшую сестру заставили свинарник чистить, а она не могла никак, хотя ведь тоже хозяйство было.
А вообще хозяева помогали и друг другу тоже. Их хозяйка варила и помогала уборку делать сначала у одних, потом у других. И они угощали, конечно . Хозяйка нас даже предупредили: «Вас будут угощать. Там пиво или бражка, осторожно это вкусно, но очень опасно»
Мы, конечно отъелись там.
Потом хозяева говорили, что трудно нас содержать, а немцы у нужна была рабочая сила. Тогда маму и старших сестер, которые 1924 и 1926 года увезли на станцию и они грузили там лес на платформу.
Жили в бараках женщины с детьми. Барак отапливался печкой, и дежурили по очереди после такой тяжелой работы. Если уснуть, то и волосы примерзали к подушке. Ну, вот так жили.
А когда уезжали, нам говорили военные: «Берите коров, берите, что хотите». Но мама сказала: «Ничего не брать». Нашли только мешок с немецкими носками, так эти носки распустили, платье связали себе.
После Победы, мы задержались и приехали домой то ли 25-го, то ли 26-го июня.
Бабушка на дом потеряла документы и в нас даже в сени не пустили переночевать. Жил в нашем доме кто-то из соседней улицы.
Пошла мама в военкомат, военкомат помог и нас пустили в дом. Маму сразу послали на торфоразработки. Потом она вернулась на свою старую работу так и работала там на фабрике на седьмой платформе. Отец пропал без вести, а папины сестры жили в Стрельне и их увезли: одну в Австрию, другую в Берлин. Мы долго жили как изгои.
