Мы не бессмертны. Бессмертна память о нас. Позаботься о себе и близких. Узнай и запиши свою родословную!
Начало войны я и не помню, я была ребёнком. Везде говорили: «Война, война». Что такое война, я поняла только тогда, когда немцы заняли Саблино, потому что мы голодные сидели – вот это я поняла. Мы жили рядом с железнодорожным вокзалом. Я помню, в тот день мама пошла на работу, со мной поцеловалась и пошла. И вдруг уже немцы на улицах Саблино. Я сижу плачу, потому что мамы нет…
Потом прошло немного время и нас увезли в Прибалтику, в Латвию, поселили в барак. Однажды гуляла по платформе, идёт поезд с немецкими солдатами, едут домой. Увидели меня, узнали и кричат: «Ленкин, Ленкин!» Мои немцы оказались.
О войне я помню только, что когда бомбежка начиналась, мы прятались в доме в подвале. Там ничего не было оборудовано – просто подвал. И мы туда прятались. Еще у нас была труба, лежала поперек Московского шоссе, как дренажная труба. Она и сейчас есть. И вот мы там прятались. Отца забрали на фронт, с матерью мы жили вдвоем. Из того, как мы были в оккупации, я помню, как мы ехали туда.
Во что играли маленькие дети? Лапта. Очень хорошая была игра, целая улица собиралась играть в эту игру. Чижик-пыжик. Лапта – это здорово, могут человек 30 играть. Набегаешься, ой как. Штандер. Подбрасывали мяч. Прятки была очень распространенная игра. Интересно было, тем более, что игры массовые были. Радио слушали, оперы слушали. Потом появились приемники, и жизнь кипела. Люди какие-то радостные были. Что касается молодежи, если где-то на окне играет музыка, сразу же собирается молодежь, и танцевали. Когда я училась в деревне, я на выходные дни приходила домой. Конечно, 15 километров пешком надо было идти. И ничего не брала. Приду: «Мама, есть!». Ну, что было, пожалуйста. Поем – и на танцы. По этой рампе, знаете, собиралась молодежь, натанцуемся, оттуда идем все вместе. Весело было, и пьяных не было. Если парень подойдет выпивший, то ни одна девушка с ним не танцевала. Все было строго. И девушки не курили, если было такое, то это шок был в то время.
А еще у нас в Шапках был так называемый карьер. Его иногда называют Кукушкиным карьером, там уже кусочек горы сняли, где был откос. В этом месте немцы вели какие- то подземные работы. Там при немцах стоял бетонно-растворный узел и работали военнопленные, которые были пригнаны из Саблинского лагеря. Куда делись военнопленные — никто не знает. Я не слышала, чтобы с этого карьера поднимали убитых, может быть, их в другом месте расстреляли.
Публичные казни в Дубках, Вихрово были.
Парня повесили, потом сняли с петли и обратно повесили, и всю деревню собрали. Это все карательные отряды — Власов тогда возглавлял. Минных из дома выгнали, подожгли дом и всех загнали в дом, а Клавдия — их невестка была беременная. Вот такие были. Теперь, ну как же фамилия была, тоже привязали к машине и волокли волоком. Александр его звали.
Такая была казнь. И сожгли, и луговских тоже арестовали. Не было бы этих случаев, если бы не предавали. Вот я сужу по своей деревне. Эта тетя сходила за карательными отрядами, а потом ее Бог покарал за это предательство.
