Мы не бессмертны. Бессмертна память о нас. Позаботься о себе и близких. Узнай и запиши свою родословную!
На хуторе мы жили вместе с хозяевами, жили в одном доме, но входа в дом было два. Специально для работников ставили общий стол, и все вместе ели за одним столом. Но наша мама была с характером, она сказала, что не будет за общим столом сидеть, добилась, чтобы ей давали продукты, и готовила сама.
Про оккупацию помню, как мы ехали в вагонах. Нас выгрузили в Угале, там сарай стоял с сеном, всех выгрузили и потом приезжали хозяева на бричках таких и забирали кого-то У нас была неработоспособная семья, потому особо не хотели брать, но все-таки немцы заставили .
А родители писали мне: «Дорогой сыночек, едва перебиваемся. Такой страшный голод, и урожая не было, и засуха была, и картошка маленькая выросла, на семена ничего не осталось, всю картошку съели. Счищали с картофелин на семена зародыши вот эти, а картошку ели». Писали, что вот так. Ели пупыши, траву, щавель, очень большой был голод, страшный был голод.
На бумажные тарелки положены конфеты, печенье и вот мы несли к себе эти конфеты. Так что, отношение их к нам было нормальное. В войну мама работала у немцев в лазарете немецком, ухаживала за раненными.
Тяжелое было положение и время.
Ну, такой, к примеру, случай расскажу. Я слышу вдруг рядом плач ребенка. Мы с моей второй матерью пошли, посмотрели, кто это. Ребенок ползает по кровати, а мать лежит мертвая и в руках держит кусочек хлеба. Сама умерла, а ребенку этот кусочек оставила. Ребенка, конечно, мы подобрали. И были дружины, и мы им отдали. И ребенка отправили в специальный дом.
Машины были. Маленькие такие машины, мы грузили на них. Это начало 1942 года. Вот убирали все, помогали, бомбежки, потом все чистили. А сколько было трупов в подвалах! Я руками своими все делала. И как-то нам было все равно. Страшно было: идешь по коридорам, сидит человек, он уже мертвый. Мы только грузили их на машины. Их отвозили. Были вырыты ямы на Пискаревском кладбище. Туда возили все трупы.
