Мы не бессмертны. Бессмертна память о нас. Позаботься о себе и близких. Узнай и запиши свою родословную!
Я ни разу не ездил, четыре раза повестка была, а на пятый раз поехал сам, а случилось это так. Парторга вызвали в Смольный и начальника участка, поручили старшему бухгалтеру, а тот мне позвонил: «Лень, поезжай в военкомат, возьми характеристику, отдашь военкому и приезжай обратно!»
Когда война началась, я еще продолжала в садик ходить, а мама на работу, и Дима ходил на работу. Помню наш детский сад до сих пор. Это было такое длинное здание на Колхозной улице. Это улица шла параллельно улице Барыбина. Но первые бомбежки мы не застали. Мы уже уехали. А вот первый самолет я помню. Ночью это было. Все высыпали на улицу Ленина, и вместо того, чтобы прятаться, все смотрели с любопытством на этот гудящий самолет. Гул -то этот был совсем не наш, совсем не тот. Это был самый первый самолет, и все поняли, что надо что-то делать. А самолет просто пролетел над городом и скрылся в небе.
А однажды мама принесла листовку. На листовке были нарисованы березовые кресты и на одной могилке немецкая мать плакала. Мама подала листовку немецкому офицеру и сказала: «Вас не допустят до Ленинграда, погонят до Берлина!» А он ее раз, и в каталажку. Каталажка была у милиции. Обрезанное здание, когда стоишь лицом с левой стороны, здесь была каталажка, и маму туда заперли. Но офицер никому не успел дать распоряжение, что с ней делать, потому что сам отправился на разминирование в Поповку. А ему там выжгло глаза. Его с поля боя сразу в Германию в госпиталь отправили. Маму подержали там три дня, она вся завшивела, и потом ее отпустили домой. Вот так мама осталась жива. Но у нее на нервной почве открылось кровотечение ночью, она пошла в туалет , упала, и у нее горлом кровь пошла.
А сами ели , что могли собрать: картошку, грибы собирали, летом заготавливали ягоды. Н у нас – то еще овцы-то были, какое-то мясо было. Может, в неделю раз ели щи мясные. А в основном грибы, много грибов собирали, и , конечно, картошка. Пухли с картошки. А хлеб, что хлеб? Я помню, на трудодень на семью из четырех человеку давали где-то 200-300 грамм муки на неделю. И отрубей, килограмма два давали отрубей…
Я помню: стоял август, когда появились первые немецкие самолёты. Нам было странно на это смотреть. До этого мы видели только наши самолёты, а теперь вражеские появились. Юнкерсы. Их «рама» называли. Вот если спускаться по мосту в нашу сторону, там был такой погреб. Там раньше какой-то холодильник стоял. Вот сюда и была сброшена первая бомба.
А мы остались в деревне. Началось раскулачивание. Подъехала телега, на телеге дедушка Егор, его лошадь, нам сказали: «Берите все, что можете с собой взять в эту телегу, и мы вас повезем. Куда пошлют, туда и поедете на станцию». Нас раскулачивали и еще двоих в этой деревне. Ну, там все взрослые, у Власовых взрослые, у Захаровых тоже, сиделками работали в больнице. Все приготовились. Начались торги, все, что было в комнатах, выносили на улицу. Стоял стол и на столе отмечали. Вот комод кто берет, вот диван кто берет. А все было сделано своими руками. Дед был краснодеревщик, он работал каждую зиму на Обуховском заводе — для инженерного состава делал хорошие вещи. И дома в нашей деревне не было такой избы, в которой не было бы нашего комода: или он построил, сделал или же забрали. В общем, все, что было в комнатах, все забрали.
