Мы сохраняем устную историю. Помочь нам можно здесь.
Я – Данилова Вера Григорьевна, девичья фамилия Пивоварова. Родилась 08 октября 1928 года в деревне Погорелец
Я из крестьянской семьи. Папа – Егор Егорович, погиб на войне. Его сразу взяли, и он погиб, а мама – Варвара Прокофьевна Пивоварова не так давно умерла, никого теперь нет.
Когда война началась? Да, помню, все плакали, была такая паника, отец работал на косилке на лошади. Приехал, повестку принесли, сразу его взяли. Проводили его, поплакали – и все.
Потом более-менее как-то работали в колхозе. Как война началась, я 5 классов закончила и не училась. У нас не было немцев, но они уже в 200 километрах от нас были, у нас не было, боялись. И в 1945 году я закончила 7 классов.
Лошадей не было, работали на быках. Занимались крестьянским трудом. Лен таскали, сено сгребали, пололи лен, в лес ходили.
Потом колхозы объединили. Вы знаете, как мы жили: были, как взрослые. Работали вместе со взрослыми, и пахали, и косили – все делали. Два года не учились. И быков обучали, лошадей-то забрали, а те, что остались, чесоточные были. У нас чем хорошо, что немец не дошел, был и в Бологом, не так далеко уже.
Скотина была дома, корова. Молоко государству сдавали.
Семья была большая: четверо детей. Вот два брата, один с 1925 года, второй с 1926 года. Их с 18 лет взяли на войну, и вот мы, две сестры, с 1928 года. И с мамой вместе.
Корова была одна. Эвакуация прошла, коров с запада гнали, они большие были, и одна была косоглазая, ее Гитлером прозвали. Наших коров отогнали, других пригнали, такое было движение. Там уже немец вот подпирал.
Мы вообще голода не знали, у нас некоторые менять ходили. Городские жители приезжали на санках, такое движение было. Последние тряпки меняли за бесценок, за кусок хлеба. А мама не меняла. У нас было 4 детей. Она меняла, но минимум, что нам надо одеть, только купит, а меняла так, что мы голода не испытывали. Даже чистый хлеб ели. У нас в деревне не было такого, чтобы кто-то голодал. Немного жмыху, овсяной муки добавляли в хлеб, не было голода.
Лопатами копали сотки такие. Вскопаешь площадку, даже больше, за эти сотки писали трудодни. А потом оплачивали хлебом, который вырастет, делили его.
Серпом жали с мамой, я и серпом умею, и жать умею. Но тракторов не было, это давненько было, но были, пахали немного, в основном лошадями и руками копали. Лошадей было мало, только какие-то старые такие, больные остались.
Отец у нас погиб, а два брата были призваны. Один брат в Берлине заканчивал войну, второй брат, по-моему, в Венгрии. А потом закончилась война. Анатолия, первого брата, его отправили в Прибалтику, на службу. Он пришел, отслужил, года три, наверное.
Когда война закончилась – объявили, а от дома 15 километров, мы там вдвоем с подругой жили, Валей. Бежали бегом 15 километров по всем деревням, сообщали, плакали. Везде, ну, радость принесли. А в свою деревню, когда я пришла, уже завершили, там уже нарочный приехал, потому что было неизвестно, кто жив, а кто нет: ребята-то были на фронте.
Все плачут, потому что неизвестно, где наши воюют. Потом братья прислали весточку, что живы.
Про моего мужа? Когда война началась, он же из Ржева, я работала там после института, там мы с ним поженились. Ржев быстро немцы заняли, и они были в плену. И после плена он уже пошел служить в армию. Но они не виноваты были.
Брат живет. Мне город этот родной, во-первых, там прошли первые годы работы после института. Когда ехала работать, а это 40 км от Ржева, какой там транспорт, грузовая машина только. Заведующая уговорила, чтобы довезли. И вот едем дорогой, пепелище только, видно, что была деревня, березы стоят. И вот маленький домик, сидит женщина, ну, сами сделали какой-то домик. Потом восстановили. А я думаю: «Как я буду работать? Ничего же нет». А потом километров 45 проехали, дальше пошел автобус, а там – 7 километров на лошади. Там начались деревни. Уже немец от Большака не пошел.
Я в 1948 году 10 классов закончила, в 1950 -м году учительский институт.
Я поступала в Ленинграде в институт холодильной промышленности. А сдала немецкий на тройку. Прошла я, другие оценки были хорошие. Немецкий же сдала на тройку, и стипендию не давали. А мама сказала, что помогать нечем, как ты будешь без стипендии. Ну вот, я вернулась и с этими оценками поступила в Вышневолоцкий учительский институт, уже экзамены не сдавала. Потому что, то, что было сдано в Ленинграде, все засчитали. Это 1950-й год. Закончила учительский институт и сразу стала работать учителем математики.
А в Сясьстрое как оказалась? 15 лет выходит, в 1965 году. Потому что в деревне работали, Надя, дочка, пойдем в школу. А Люба младше на три года, нет садика. А у меня сестра и два брата, они уже в Ленинграде жили. Они: «Давай приезжай». Перетянули меня сюда. Мне Оредеж предлагали и Сясьстрой. Лучше, советовали, поезжай в Сясьстрой: перспективный поселок, комбинат, все. И вот по направлению приехала. Курочкин меня встречал. Хорошо тут, хорошие воспоминания.
Я в Сясьстрой приехала в 1990 году. 17 лет я работала. 15 лет я работала в Ржевском районе и 17 лет я здесь работала. Общий стаж 32 года трудовой.
Мы надеемся, что Вам понравился рассказ. Помогите нам узнать и сохранить истории жизни. Помочь можно здесь
