Его приговорили к расстрелу, заменённому затем двадцатью годами каторги, и в каком-то смысле его судьба была типична для судеб того времени – прежде всего, своей абсурдностью: «Пробыть два года с половиной в плену неузнанным, убежать неузнанным, обдурить всех «знатоков» расовой теории, не сменить своей формы, не уронить чести солдата, принести столько вреда врагу и пользы своим, никого не предать, не продать, не одного и не одну спасти – и за всё это получить «Высшую меру награды» – расстрел и клеймо «врага народа» !? Такое в мозгу не укладывалось».
Жизнь на грани
Полный текст публикации
«Опыт показывает, что даже в безнадёжном положении существует определённая самозащита. Главное – понять, что с человеком происходит и почему». То есть, человек будет оставаться человеком до тех пор, пока он будет способен сознательно сопротивляться разрушению (любому), – если не действием, то хотя бы мыслью.
