Мы сохраняем устную историю. Помочь нам можно здесь.
Я – Максимова Мария Ивановна, 1926 года рождения, девичья фамилия Никифорова. Родилась я в Острове, Низинского района, Волховского района.
Я была в тылу И в тылу я находилась с начала войны .Да, война началась и сразу же мы были в тылу.
Я из крестьянской семьи, папа – Никифоров Иван Иванович, мама – Мария Ивановна. Когда война началась, мне было 14 лет.
Война началась… Началась война, к нам не дошло еще. А 19 августа был престольный праздник, и вот тогда уже, 19 августа 1941 года, все уже были, знали, что война. Все ушли на танцы в деревню Заречье. И вот когда оттуда возвращались, все уже знали, что война началась.
И взрослые мужчины, ребята стали собираться, их сразу начали призывать в армию. Собирали уже котомочки и наутро все уезжали. Кто в Сясьстрой на работу, кто на баржу, еще кто – в вагоны.
Я училась в Низинской школе, в деревне Низино. 7 -й класс заканчивала. Во время войны школа работала.
Сначала не работала нигде.
Когда всех мужчин забрали в армию, надо было работать. Я работала в колхозе.
В Острове. Я работала, была лошадь у меня, по полям возила. Нам нужно же было жить. А папа был счетоводом. И папа мне сказал: «Мария, чтобы ты не сидела дома». Какие работы-то бывают…
Брат у меня был. Забрали его в Ленинград, там уже готовились к войне. И он там работал, помогал всем. А сестра работала на сельском комбинате, нумеровщиком, но ее в армию не взяли. Нас трое было в семье. Старшая сестра хозяйкой была.
В начале войны я работала в колхозе. Потом перешла на работу на судоверфь. Как началась война, как только стали работать в городе, нас призвали туда на работу.
Я сначала пошла рабочей, а потом табельщицей, я была худая такая. Потом расскажу про другое, я сбиваюсь.
Сначала нас перевезли в Волхов. И в Волхове мы делали в подвалах, такие отверстия, как окна, мы их чистили, чтобы пуля не долетала, а стрелять можно было оттуда. Лом у нас был. Что еще…
Потом меня совсем туда взяли. Сразу приехала начальница отдела кадров Лидия Ивановна, собрала нас: «Будете работать на судоверфи, будете получать деньги и будете рабочими».
А у нее дети были в Ленинграде оставлены. И она меня взяла с собой жить. Я у нее жила. Мне было там хорошо, забота была: кормила меня и одевала. Забыла уже ее фамилию. И стали работать по-настоящему. Когда привозили бревна, мы не могли помогать, а когда строгали, мы помогали. Струги были, и мы строгали.
Я долго была рабочей, потому что другого места не было, а я еще худая. А потом нашли должность, и я была табельщиком. И так до тех пор, пока мы не уехали. А когда уехали, война уже почти закончилась. Уехали в Сясьстрой, домой. Папа был у меня, он жив остался. Он не воевал.
В Сясьстрое бомбежки не так, чтобы подряд, пробомбят и улетят. А потом мне очень хорошо запомнилась дорога жизни, когда надо было уезжать, баржи строить нельзя, надо уводить. И появилась дорога жизни, я работала на ней. Теперь, еще что, я путаюсь…
А в Сясьстрое, был у нас дом. Рубленый дом, там папа жил, сестра старшая, брат был на войне, и я. Сестра пошла на работу. Руководил в доме папа, и печку топил, и за нами ухаживал. Такого папу никогда не забуду. Нас возили в Волхов, и мы чистили окна, амбразуры, часто, чтобы снаряды не попадали, и стреляли отсюда.
Я была как рабочая, и жила в Волхове. Каждый день там бомбили, и нам надо было убирать. А в Сясьстрое я только помню, как убили одну телефонистку. Не то что помню, слух прошел. Она была на вахте. А с ней работал мой будущий муж, и говорили, что прямо в нее бомба попала, и ее убило.
Я сегодня посмотрела, в 1942-й году было 30 барж, а к концу 1945 года было 99 барж сделано. А вот судоверфь, она же была переведена в 1945 году.
В 1945 году мы уехали в Подпорожье, вернее, в Погра. И там продолжали уже доки строить. Там я долго жила. Года три. Не потому, что нельзя было выезжать, а нам там было хорошо. Мы были обеспечены квартирами. Помню, Николай Васильевич, начальник кадров, говорил: «Маруся, ты будешь жить, я буду приглядывать». Я была сирота, за мной смотрели больше. Потом еще что: направили на лесозаготовки в Тихвин, там еще надо было заготавливать лес, чтобы вытаскивать баржи. Были там недолго, и баржи тащили, и все, что надо.
А потом в 1947 году, наверное, мы уехали насовсем. В Сясьстрой. Из всех деревень , Жуковщина, Низино, были там все деревни. В Сясьстрое после войны было много военнопленных. Они жили вот где: улица Культуры, Дом культуры знаете, оттуда идет улица прямая, и вот в самом конце были бараки, и жили пленные. Я не общалась с ними.
Они вроде бы строили. Сясьстрой восстанавливали, комбинат, строили улицы – 1 Мая, Советскую.
В семье у меня было нормально, мой папа – работник колхоза. Он был счетоводом , он работал в колхозе, мне ничего не шло. А брат работал на оборонных работах в Ленинграде, ему шли трудодни, как колхозные, и у них получалось, что вместе много трудодней. И они получали хлеб, картошку, овощи
У нас не было большого голода. Не было у меня только мамы. Она умерла в 1930–м году. Мне было 4 года. Отец один нас поднимал. И благодарны мы все ему. Рано умер. А так было все. И вот еще что: получат они хлеб, шли трудодни брату, папа работает. Я на лошади работала 14 летняя. Запрягала и возила воду. И у нас не было беды с хлебом. А когда я пошла на судоверфь работать, мы стали жить роскошно . С хлебом нормально было, сахар, все что хочешь.
Лошадь запрячь, воду налить я умела. Ну, колхозница. И все остальное тоже нормально.
А у меня была бочка круглая, лошадь запрягли, бочку – на телегу, ковш, чтобы наливать воду. Если я полную не подниму, подниму половину, наливаю бочку и вожу поливать рассаду, что растет. А так, чтобы мне тяжело было…, ну, я такая Я не требовательная, считала, что все хорошо. Помогать надо стране.
Я хочу сказать: раз мы работали в колхозе трое, мы что-то получали. И чтобы мы голодом жили, я не помню, чтобы я хотела есть всегда. Так дело еще в том, что каждый человек живет по-своему, у нас был папа умный очень, посадит и говорит: «Вот, ребята, столько хлеба. На день, на месяц, нужно растянуть». Излишков не было
Трудно, война везде. Нужно, чтобы всем хватало. Он был очень умный, папа у нас,
поднял нас, без жены, и старшая рабочая была, младшая работала нормировщиком. И.брат. И я тоже работала, и табельщиком, и нормировщиком. А потом, когда мы переехали, меня Лидия Ивановна взяла и посадила в отдел кадров , будешь учиться, чтобы потом работала. Я ей очень благодарна.
Мы рано ходили в школу, нам не в чем было ходить, босиком были. У меня были калоши, сверху носки вязаные.
Вышла замуж в 1948 году. Сейчас расскажу про замужество. Когда началась война, потом закончилась, все стали собираться домой. Я замуж вышла в 1948 году. Муж говорит: «Ты должна учиться, пошел и записал меня в школу». Я согласилась, я училась всегда на пятерки. Продолжала учиться, когда были замужем
Не шесть, а ,может, пять лет, может, 4 года. Но ходила в школу. А потом, когда вышла замуж, я забеременела. И Вася, муж, сказал: «Школу не бросать». Я так и училась дальше. А у меня директор – мужчина и классный руководитель тоже мужчина. А я стеснялась, а ребята поддерживали, девочек было меньше, чем мальчишек. И вот они меня поддерживали: не стесняйся , что ты,
Я в роддоме. Вдруг акушерка приходит «Максимова, два мужчины пришли». Открываю окно – там директор и классный руководитель. Ребеночек родился, продолжали учебу.
Мы с Подпорожья поехали в Балтийск. побыли там, квартира была, я работала там в колхозе бухгалтером. Потом поехали в Севастополь. В Севастополе дети пошли в школу, все хорошо. А потом уже, что дальше. А оттуда в Балтийск, а потом на Камчатку. Да. На Камчатке нам жилось очень хорошо. Очень добрые там люди.
