< Все воспоминания

Никифорова (Светловская) Тамара Алексеевна

Заставка для - Никифорова (Светловская) Тамара Алексеевна

Война началась, когда она жила в селе Самино.

Мы сохраняем устную историюПомочь нам можно здесь. 

 

 

Меня зовут Тамара Алексеевна Никифорова, Светловская – девичья фамилия. Родилась 7 апреля 1931 года в селе Самино.

Отец – Алексей Яковлевич Светловский, а мать – Анисья Ивановна Светловская. Они были рабочие. Мама работала в больнице санитаркой. Отец умер, я росла с отчимом Федотовым Иваном Семеновичем. Он работал в сельхозтехнике шофером.

Сестра была, она была инвалидом, Нина, бабушка была.

До войны жили: отчим с мамой работали, я в садик ходила. А сестра была старше на пять лет меня. Она в школе училась.

У мамы был маленький заработок. Принесет, бывало, в платке с получки конфеток да пряник, так мы радовались. А потом война в 1941 году началась.

Объявили по радио. Началась мобилизация. Сразу отправляли мужчин на войну. Слез куча. Мужчины ведь выпьют и поют, а женщины плачут. В общем, картина не из хороших.

Отчим ушел на фронт и был в Ленинграде, блокаду прошел и погиб при обстреле Ленинграда – снаряд попал в машину. Пришла похоронка, и там было описано, что снаряд попал в машину, и он погиб.

Где покупали продукты? Я знаю, что была столовая, там варили из муки жидкую баланду, и мы стояли в очереди, и в окошко нам наливали и подавали. Хлеба капелька была. Нарежем меньше куска, маленькие кубики. В первый год войны чуть с голода не умерли, почему-то до войны огород совсем был маленький, и ничего не было. На печке были сухие картофельные плюски из вареной картошки, гнилые картошины – все съели. Потом на печку ляжем. Печка была большая. Мама говорит: «Ты ложись! Я лежу – есть не хочу». А я плачу, не могу лежать – есть хочу. Ничего не было. Ходили на поле с ребятами, копали ямы, чтобы выкопать земляную решку. Пекли лепешки, щи крапивные, из щавеля, ничего не было. А потом, уже когда пошли по деревням, стали мы разрабатывать огород. У нас была пожня за домом. С пожни рубили топором, где лопатой. Мама все говорила: «Не бери на лопату много, тяжело ведь!»

А потом ходили по деревням все, меняли вещи, у кого какие были. Картошку меняли на семена. На второй год посадили картошку, овощей насадили. Тогда не голод был. А потом выменяли козленка и вырастили козу, много молока давала. Потом в магазине продавали кофе, злаковый такой, ячменный какой-то. Вот этот кофе варили на молоке, и этим мы выжили.

В лес ходили. И потом даже в лес все время ходили, даже по три раза ходили. И грибы сдавали, и давали ситец, на заготовки называлось. И шили какое-то хоть платьице. Одежды совсем не было почти, голодные да босые.

С утра в школе учились, а потом приходили домой и промышляли – на поле ходили, собирали горох. Промышляли, чтобы поесть.

В колхозе у нас родители не работали. Но мы когда учились уже, класс, не знаю, 3–4–й, нас отправляли в колхоз – собирать колоски. Картошку копали в колхозе. Помогали собирать, морковку таскать. Вот это работали в колхозе.

Как занятия в школе проходили?

Я запомнила на всю жизнь: учительница по русскому языку сядет на парту, ноги на сиденье положит, сама на парту сядет и говорит: «Ребята, вот бы нам сейчас найти мешок муки! Мы бы напекли лепешек, блинов бы напекли!» И только и был разговор о еде – все были голодные.

Детские игры были: мальчики в войну играли, а мы в лапту играли, то в салки играли, и в телефон ломаный, и в 12 палочек. Дети есть дети, было интересно. Качель была, катались всем краем. Еще пели песни и частушки, военные песни пели, «Катюшу» пели, «Три танкиста» пели.

Бомбежки были. Один раз бил сильно. Но счастье наше, что бомбы упали за мост, в основном за деревянный, и в реку, и в горное озеро. Если бы не так, то Самино и не осталось бы – все снесли бы, все дома. Было страшно, конечно, прятались дома. Мама была на дежурстве в больнице, врач не выпустила из больницы. Говорит: «Вы побежите к детям, и вас убьют!» Но помню, как сейчас: день был солнечный в январе. Мороз был, а как раз почему-то куда-то заключенных тоже их эшелоном везли, и коров стада угоняли от фашистов, от немцев. Скот гнали через нас и тут же забивали. И заключенным – им не страшна ни бомбежка, ничего – они голодные. Забивали где скот – они кишки таскали, в реке мыли, и в котелок, и варили на костре. Но после бомбежки воронки были по улице, лошади убитые были. У нас на отдыхе стоял полк. Потом сказали, что их отправили, когда освобождали, и говорят, что почти все они погибли.

От бомбежек как прятались? Так были дома. Но один раз всем краем уехали. Все соседи собрались, и уехали за болото, и там раскинули огромную палатку. Посередине была времянка, топили. Но когда слышали вой самолета такого груженого, мы уже различали, что не наш самолет, что бомбить будет. И все кричали: гасите, чтобы дыма было не видно, а то набросают бомбы. Так гасили печку. Мы жили там недолго, с неделю жили, наверное. Ну, а потом все приехали обратно. На лошади колхозной нас привезли. Вывозили туда и привозили. На лошади увозили. Мама сказала: «Больше никуда не отправлю. Я дома, а куда детей отправила?» С соседями отправила она.

А жила у нас сначала папина мать, тоже в больнице работала санитаркой. А потом в войну мамина мама была. Они с маминым братом жили за 6 км от нашей деревни. И там мамин брат жил и мать ее. Брат был женат, двое детей. Его в армию забрали, а дети были голодные. Мама забрала свою мать к нам, но она уже была больная. У нее был или ревматизм, или артрит: кости были вывернуты, не могла ложку держать в руках. Ну, а потом она была старенькая уже, умерла. Мама попросила больничного сторожа, чтобы он вырыл яму. И она на санках повезла бабушка по реке, лед был замерзший, и сама похоронила ее на кладбище.

О Победе узнали так: тетя вставала рано – была поваром в больнице. Она услышала по радио. А мы жили через два дома. Она бежит, стучит: «Что вы спите! Вставайте, война закончилась!»

И слезы были радости, и так были рады. Так узнали. А потом война закончилась, и что-то быстро мама приносит хлеба буханку, ставит на стол и говорит: «Ешьте досыта хлеба!» А нам не верится, что можно есть. После войны, конечно, у кого остались живы, пришли свои. У кого радость была, у кого слезы. У нас никто не вернулся: отчим не вернулся. У младшего брата на ноге были пальцы отняты, а старший брат приехал после войны, он поступил в милицию работать, его отправили в Псковскую область работать, и там жил. По старости умер, там его вся семья. Но все равно после войны жизнь стала налаживаться, и продукты появились в магазине. По карточкам все было, хлеб давали по карточкам. Карточки потом отменили, и жизнь стала налаживаться.

Нас поддерживают

ЛООО СП «Центр женских инициатив»
Ленинградская область, г. Тосно, ул. Боярова, д. 16а
Телефон/факс: +7-813-61-3-23-05
Email: wic06@narod.ru

Добавить свою историю

Хотите стать частью проекта и поделиться семейными историями и воспоминаниями о войне и военных годах?

Прислать историю