Война началась, когда она жила в Никольском
НикольскоеВсе воспоминания
Война началась, когда он жил в Гатчине
Война началась , когда она жила в Никольском.
Война началась , когда она жила в Никольском.
Когда началась война, она жила в Никольском.
Война началась, когда она жила в городе Никольское.
Когда мы жили в Куйбышеве, то часто голодали. Основная еда – картошка. Картошку почистим, посолим, а очистки не выбрасываем, а посушим и это потом едим.
Чтобы хлеб купить, наши родители занимали очередь с самого утра, а сами уходили на работу. А мы стояли, в очереди и ждали машину, старались, чтобы нам позволили разгрузить, просили чуть ли не до слез..
Ну, разумеется, нас из дома выгнали, нам жить было негде. Село большое было. Нам место дали в доме со старостой за стенкой. И мама рассказывала, что встречные окна были закрыты где одеялом, где как, потому что напротив была виселица. Повесили милиционера. А Мишу Осипова, с одной ногой, привязали и несколько дней его держали привязанным к столбу. А когда милиционер висел, мама нам говорила: «Не открывайте окно, не смотрите!» Маленькие дети, знаете. Ну, что делать!
Помню, как переезжали через Карпаты зимой. Вагон обвешен был санками, посередине немцы, а наши вагоны сбоку. Немцы обвесили свои вагоны санками, чтобы их не обстреляли и не подорвали, видимость создавали, что как бы гражданское население везут. Это я помню. Ехали тихо-тихо. И мама говорила: « Смотрите, как партизаны бегали – дорожки остались». Потом где – то на границе нас мыли, дезинфекцию проходили. Смотрели вшей в голове. Искали все трахому, больных не пропускали, сначала раздели до гола, взрослых в одно место отвели, нас – в другое. Мы когда в деревне жили, у сестры большая коса была, но вшей у нас никогда не было, а когда тут мыть нас стали, народу же много разного рядом было, тут уже наградили и вшами. Всю одежду собрали и в печках сожгли.
В девятом классе было новое веяние: практика. Нас повели на завод «Сокол». Он тогда назывался «Почтовый ящик четыре». После школы мы ходили, учились работать в эмальцех. Я была эмалировщица, кто-то был лаборантом. Часа два занимались мы там. Нас учили, по-настоящему учили: допускали к станкам, технику безопасности мы проходили.
Тогда немцы тетю Тоню, жену старшего брата Николая и сына его Женечку, которому было все год с небольшим, забрали в комендатуру. Посадили на стол сына и пистолет ребенку к виску: «Не скажешь, сейчас прямо при тебе расстреляем ребенка!». Тут тетя Тоня и рассказала, где они прячутся. И повесили их у нас под окном. Их тела долго не разрешали снимать. Это было в феврале месяце, холодно было, и когда начинался ветер, их тела стукались друг о друга и звенели, как стеклянные. Мы жили рядом и из окна видели эту страшную виселицу ,эти раскачивающиеся тела.
Слышим вдруг крик на улице непонятный. А где то были у кого просто тарелки, не приемники . И вдруг папа прибегает: «Вставайте, быстрее, война». Слезы, крик, какой тут разговор может быть. И у меня встал вопрос, куда идти после семи классов. Я пошла в медицинский техникум . Вот вы знаете мы были бедные, были брошенные, но вот брат убежал на фронт, начало войны. Я решила, что закончу медицинский и пойду тоже на фронт. Представляете себе вот такие были.