Мы сохраняем устную историю. Помочь нам можно здесь.
Я родилась в 1935 году в Тосно. Мои бабушка с дедушкой – Смолины, тосненские, распространенная фамилия. Сестра моя 1939 года рождения. Папа, до войны, работал на железной дороге, а мама не работала. В 1941 году мне было шесть лет. У нас был на Шолохово свой дом. Так как папа работал на железной дороге, у него была «бронь», его в армию не взяли. Он работал до последнего дня, тогда еще говорили, что враг отброшен. Он работал на дрезине – возил инструменты, рабочих.
Однажды приходит староста к отцу и говорит, что немцы зовут его на железную дорогу работать, будут давать какой-то паёк. Ну, что делать? Нас двое и мама, есть хотим. Отец пошел. Работал на этой же дрезине уже у немцев.
И в один прекрасный день, когда наши солдаты устроили диверсию, у него произошла авария – с кем-то столкнулся. Он оказался у немцев в госпитале, – там, где сейчас типография, – он им был нужен как специалист. А мама немцем стирала, они давали кусок мыла и порошок. Но иногда она кипятила золой, чтоб обмылочек остался нам, помыть голову и помыться.
А еще я помню, в начале 43-го года там, где сейчас ДРСУ, у них был штаб, приезжала немецкая полевая кухня. Мне запомнилось, как летом им давали в котелок второе, хлеб, немцы сидят, едят. А мы стояли и ждали, что нам перепадет. Немцы, что не доедали, нам клали. Или у повара, если что пригорит, он разбавлял водой, а мы уже в очереди стоим, 7-8 летние ребятишки. А повара разные: один раздаст, а другой – нет, нальет воды и на помойку, а мы собирали. Мама потом добавит туда воды, лебеды. А еще помню немецкий хлеб, который папка приносил, ему часто давали буханку хлеба, с опилками. Сами-то они не ели хлеб с опилками, раздавали рабочим.
Жили мы на своей территории, командовали немцы, а бомбили русские. И вот мы как-то раз были на этой кухне, и начался обстрел. Мы побежали оттуда, я с девочкой Галей бежала за руку. Упала бомба, Галю вмиг убило! Я упала и на нее смотрю, а у нее кровь течет на животе. Девочку сразу убило.
В 1943 году пришел староста снова и сказал маме, чтобы взяла с собой кое-что из вещей, надо уезжать. А отец у нас в это время в госпитале, как уезжать? У него были раздроблены обе ноги, но он на костылях уже выходил. Мама договорилась с папкой, что он выйдет погулять, а в это время приехал извозчик и увез его к этим вагонам, что бы он с нами уехал. Вагоны были загружены и нас привезли в Латвию. 19 октября 1943 года нас увезли. Привезли в Латвию, выгрузили, сидим. Папа на костылях, мы маленькие – мне восемь лет, сестре 4 года, мама – одна работница. Кому мы нужны такие? Мы день сидим, два сидим, а октябрь месяц, холодно. И кто-то приказал одной женщине взять нас. Она, нехотя, взяла нас, поселили в какую–то баньку. Папа там уже, чем- то помогал, мама на кухне была. Хозяйка была не добрая. Однажды приезжают ночью из гестапо и забирают нашего папу. Через ночь опять приезжают из гестапо и забирают маму и нас. Привезли в Ригу в тюрьму, но мы там не сидели. Я помню длинный коридор. Маму там допрашивали, а мы сидели в коридоре, ноги вытянули, немцы ходили, смотрели на нас. Потом маму отпустили, с нас взяли отпечатки пальцев. А через некоторое время отпустили отца, когда проверили, что он просто лежал в госпитале, а не сбежал со своей семьей. А хозяйка нам потом сказала, чтобы мы от нее уезжали, ей не нужны такие, за которыми ночью приезжают из гестапо.
И нас перевели на другой хутор. Там я уже работала в полную силу. Доила коров, пасла их, носила им еду, убирала хлев и даже сбивала масло.
Потом нас освободила Красная армия. К отцу опять, почему тут, а не на фронте. Проверили, что он не предатель, и он успел еще повоевать. Он, конечно, не был на передовой, до Берлина не дошел, а был на обозе, который подбирал, если мертвые были не закопаны, документы. А в 1945 году мы в Тосно приехали, сами добирались. Мама подойдет на какой-нибудь станции к машинисту, спросит, куда поезд движется. Если в нашу сторону, то на подножке или еще как, доезжали. Приехали голодные, раздетые, босые, на одной ноге у мамы была галоша, а на другой
просто тряпка. А тут голод хуже, чем в Литве. Я пошла в 1 класс.
В Тосно нас не прописывают, нашего дома уже нет. Поселились у маминой тетки. Маму кто-то ее научил, она написала письмо Калинину, старосте. В один прекрасный день к нам приходит сам начальник милиции и говорит: «Данилова Антонина Александровна, завтра приходите в паспортный стол прописываться!» Представляете, приехали в свой город, и вот такое отношение!
Мы надеемся, что Вам понравился рассказ. Помогите нам узнать и сохранить истории жизни. Помочь можно здесь
