Мы сохраняем устную историю. Помочь нам можно здесь.
Я, Гончарук Василий Илларионович, родился в Винницкой области, Тростенецкий район, село Китай – город на Украине. Родился 23 февраля 1925 года
Был призван в 1943 году, в 20-й воздушно-десантный полк, на центральный фронт. Я был призван 23 февраля 1943 года. Мне 18 лет исполнилось.
У меня было образование, и меня направили в Краснознаменное Киевское военное училище Куйбышевской области.
Шесть месяцев отучился, срочно закончили учиться, закрыли училище и бросили нас в Подмосковье, в десантные войска, уже подготовленными специалистами.
Я был командиром отделения пехотных войск, в звании сержанта.
Мы много пропустили. Я на Украине был где-то неделю, мне было 1,5 года, и у меня умер отец. И когда он умирал, сказал, уже плохой был, туберкулез у него был, это были 30- е годы.
Тогда был страшный голод на Украине. Он говорит: «Давай Василия покрестим». А потом мне мать рассказывала, что меня повели крестить, уже был большой мальчишка.
Мамина сестра жила в Ленинграде. Муж ее учился в Военно-Медицинской академии.
А у матери было четверо детей. Сестра приехала и сказала: «Феврония , мою мать так звали, отдай мне в Ленинград Василия. Все равно он у тебя помрет. У тебя детей хватает». А тогда, в 30- е годы, на Украине был большой голод. Вымирали целые села.
Ну, мать, Феврония Никаноровна, со слезами отдала меня в Ленинград. И вот так в 1930 – годы я оказался в Ленинграде. Поступил в первый класс в шестую школу. Это Выборгский район, ул. Комсомола.
И вот поступил в школу. Проучился, и как раз учительница вдохновила в меня силу воли. Всех принимали в октябрята, а меня нет. И вот иду по Ленинграду: слезы, сопли, плачу, а я жил в Ленинграде, ул. Боткинская, дом 5/7, Выборгский район. Это было общежитие Военно-Медицинской академии. Квартиры уже не помню. Иду по Ленинграду, плачу, прихожу домой, говорю, что в школу не пойду, настырный был. Все равно, на следующий день пошел в школу.
Это были мои вторые родители. Я у них воспитывался. И здесь они похоронены: и мать похоронена первая, и мать, которая воспитала, тоже. Пришел в школу, собирается класс, учительница сидит: «Вася, иди к доске!» Я пошел, она меня посадила на колени и говорит: «Ребята, мы Васю примем в октябрята. Он оправдал доверие и сильный он, преодолеет все трудности, будет положительным!»
А меня сразу не приняли в октябрята за то, что был озорной мальчишка. Было так, что девочка сидела впереди, и я ее дернул за косу. Она заплакала на весь класс, и меня не приняли, а потом уже взяли. В Ленинграде проучился до 7- го класса. Организовали потом ремесленное училище. Вот я ребятам и говорю, чтобы они готовились к войне. Мы к войне готовились, я и ребятам рассказывал, чтобы мы к войне готовились. Потому что разведка доложила, что враг приближается к границе. Поэтому нужно готовиться. Вот я поступил в ремесленное училище. На токаря. Ремесленное училище от завода «Русский дизель». Это рядом, в Выборгском районе. По специальности токарь. И прошло некоторое время. Нас выпустили токарями. Чувствовалось, что война приближается, нас водили на практику на завод. Еще мальчишкой, мне было 15 лет. Нас сразу стали приучать точить снаряды. Цех был по точке снарядов в 16 килограмм. Мы поднимали сначала 2 человека, потом трое, а потом я один не мог. Падали. Настал голод в 1941 году.
Самый трудный – конец 1941 года. Нас одели в форму ремесленников: брючки, шинель, фуражка. Мы идем по городу Ленинграду и приветствуем военных. Нам в училище сказали: «Вы военнообязанные». И мы выполняли это. Поэтому пока шли по городу Ленинграду, и военные нам отвечали. Уже началась война, уже раньше она началась. Всех, кого надо, призвали в армию.
Когда война началась, мы с первого дня узнали. Радио, репродуктор, в цеху запел: «Вставай, страна, на смертный бой, с фашисткой нечистью, с проклятою ордой». Не успел еще разорваться немецкий снаряд на нашей территории, а по радио уже пропели песни. Эта песня вдохновила нас: мальчишек и рабочих, и всех. Через некоторое время услышали по радио обращение товарища Молотова.
Было обращение правительства: « Враг будет разбит, победа будет за нами!» Мы с этим призывом прошли всю войну и всю блокаду. И враг был разбит, победа стала за нами. Ну, потом завод разбомбили. Карточки уже стали не 250 грамм, а 150 грамм. А что такое 150 грамм хлеба? Я говорю, нам все завидовали: 200 грамм хлеба давали. Мы в оккупированной территории ничего не получали, а нам давали. Нам давали такую миску картошки и 200 грамм хлеба. Ничего не было, попробуй, проживи на 200 грамм хлеба. На Бадаевских складах разбомбили сахарный песок, мы ходили туда, собирали его и ели. Тяжелое было положение и время.
Ну, такой, к примеру, случай расскажу. Я слышу вдруг рядом плач ребенка. Мы с моей второй матерью пошли, посмотрели, кто это. Ребенок ползает по кровати, а мать лежит мертвая и в руках держит кусочек хлеба. Сама умерла, а ребенку этот кусочек оставила. Ребенка, конечно, мы подобрали. И были дружины, и мы им отдали. И ребенка отправили в специальный дом.
Да мы не только на заводе работали, подгоняли машины, мы и окопы рыли. Сооружения рыли. А то говорят, что я 15-летний, ничего не рыл. Все было организовано. Мы рыть окопы ездили, бегали с мальчишками, тушили зажигалки. Бегали, кому помочь, мы помогали. И все делали мальчишками. Я считаю, что я в войне участвовал с самого начала войны. Потому что только объявили войну, я уже стоял у токарного станка. А вот интересный момент: пришли к нам солдаты и моряки, пришли и сказали: «Сынки, давайте больше снарядов, мы стоим на Лужском рубеже, вот пушки стоят, нечем стрелять».
1941 – й год, самое начало войны. Точили мы снаряды. И мы старались, голодные, холодные, падали, вставали и старались делать. Морячки пришли: «Братишки, дайте больше снарядов, корабли стоят». И мы поднимались и делали. Поэтому я считаю, что я в войне участвовал с самого начала.
Это было не так просто. Была дружина. Упадет кто на улице, мы помогали. Дружинникам передавали, уже знали, где лежит человек. И они подбирали и увозили их. И кто сейчас говорит, сколько умерло людей – никто этих цифр не знает. Потому что был организован на кирпичном заводе крематорий и туда привозили и мертвых сжигали. Кто он был, Иванов, Петров, мы не знаем.
И так начинается февраль 1942 года. Завод уже закрылся, Академия уже эвакуировалась, завод тоже. Кто как мог, уезжал, Привезли нас к Финляндскому вокзалу, погрузили на полуторки , а что такое полуторка? Это открытая машина. И самый сильный мороз был: 30 градусов. Нас погрузили, мы тощие, что там – одни кости были. От нас только шорох костей. Погрузили, кто сидел с краю, того на тот свет отправили. Кто в полынь попал…, но мы остались, я, например, живой остался. Никто мне ничего. Просто такой живучий. Приехали мы в совхоз Приволжье Куйбышевской области. Нас определили в пустые дома. И сказали: «Хотите жить, хотите кушать, работайте». Это сейчас я удивляюсь: работы полно, но никто не хочет.
И украинцам, и русским, и всем нам сказали: «Хотите работать, идите». 1941 – й, 1942 – й годы были урожайными в Приволжье. Хлеба было много, буртами лежал на улице. И вот мы эти бурты переворачивали лопатами, потому что он греется и горит. Мы чуть-чуть ожили. Потом зима прошла, начинается весна, нужно работать. Ну, я был пронырливый. Еще не закончилась зима, а меня сразу определили в совхозные мастерские ремонтником. Работал на тракторе, в общем, вышел в поле, уже мог работать на УТ 1, УТ 2, СТЦ, ЦТЗ. Вот сколько уже мог работать, 1 год был до призыва в армию. Два года работал, выполнял всю работу, которую нужно было делать. Потому что жить хотел, и здесь уже окреп.
В 1943 году был призыв в армию. Я окреп, уже был здоровый мужик. Ну что, мальчишка есть мальчишка. 18 лет, не спрашивали у родителей. Нас призвали в армию. Пришла повестка, никого не спрашивали. Военкомат призвал. И сказали, что такие-то призываются в Киевское пехотное училище. Оно находится в Куйбышевской области, на станции Рузаевка, по-моему, если не забыл. И вот я стал учиться 6 месяцев. Зима, мы осваивали всю технику. И было такое постановление Правительства: обучать, как на фронте. Несмотря ни на что, даже на холод. В училище чуть вши не съели, такое было положение. Потом все это ликвидировали, и мы жили. И проучились 6 месяцев, прошли почти весь план, который должны пройти в училище. И вдруг – тревога: «Взять шинели, котелки, фляги и на станцию!» Куда, что, никто ничего не знает. Оказывается, потом, когда мы пришли, нам объяснили: такой слух прошел между нами, что десантные войска вышли с боев сильно потрепанные, мы их должны пополнить. Вот мы пополнили эти войска, нас стали учить десантному делу, парашютному делу, всему учились. Ну, это война, уже был 1943 год, если не вру.
1943 год. Немец уже отступал. Формировали отдельные батальоны и бросали в бой, к наступающему немцу. Как можно больше нужно было уничтожить. Не хотели они оставлять русскую землю, до последнего стояли. Сам погибает, а товарища выручает. И с боями прошли в тыл немцам, в бой вступали. На меня идут три немца, а я один. Я двоих немцев уложил с автомата, а третий меня схватил и стал душить. Я всех вспомнил: и учительницу, всех вспомнил. Ну, вспомнил, что у меня за голенищем финский нож десантный. Я его достал.
Я поднял его дрожащей рукой и побежал. Дальше бой, ну, сильно нас потрепали. Мы воевали, но и немцы не отставали. Еще мальчишкой был, что там было 18-19 лет.
Вернулся с поля боя с победой.
Это еще не та Победа, это только с боя пришли.
Идет набор в авиационно – планерную школу. Пилотом-планеристом воздушно-десантных войск. Это было в Саратове. Пилотная школа была уже в Саратове.
И вот я попал в эту школу и проучился до окончания войны. И опять не везет. Как выпуск – школу расформировали. И как раз день Победы, это что-то было удивительное, громкое, будто разорвалась бомба. На улицах военные, гражданские, друг друга целуют, обнимают, кто плачет, кто улыбается. Кто родных встречал.
Мы тоже пошли в эту толпу, нас тоже обнимали, целовали. И военные были. Как родных обнимали, целовали. Вот что такое Победа, эта Победа всего мира. По радио кричали: «Слава русскому народу, слава Сталину, слава Красной Армии, она освободила нас от немецко-фашистских захватчиков!». Громко все было, шумящее, предлагали выпить. Вот такие были встречи в городе, город шумел, как море, как океан. И что-то было страшное, но в то же время радостное. Но люди разделились: кто с улыбкой на губах, кто со слезами на глазах. Все вышли, кто с палочками вышел, жены поддерживали. Тоже хотели увидеть солдат. Вот такая история.
А из Саратова, когда расформировали школу, попал потом в Сызрань. А день Победы встречал в Саратове. Вот такие дела.
Направили в Сызрань. Военно -авиационная база 306 , город Сызрань Куйбышевской области, Приволжский военный округ. Где я и вступил в партию.
Молодой, я уже женился в Сызрани, и уже было двое детей, когда демобилизовался. Я приехал, служил в Сызрани и оттуда демобилизовался и приехал к своим вторым родным, к отцу и матери.
Приехали в Лугу в 1950 – м году. У меня здесь были родные, Василий Яковлевич и Анна Савишна. Он работал врачом, Академию закончил. Тоже войну прошел. Приехал в разбитый город, нужно было в Сызрани остаться. Да нет, поехал к родным. Василий Яковлевич и Анна Савишна, знаете их? Он работал врачом. А Анна Савишна в садике, садик был около вокзала, и сейчас он есть. «Колокольчик», маленький такой. А она была заведующей.
А потом в Сызрани – и институт, и техникум. Приехал в Лугу, член партии, бывший комсомолец, меня сразу загрузили работой. Я всю дорогу, не знал, до последнего какие-то три месяца только ею не занимаюсь. 25 лет был членом районного совета ветеранов, членом Пленума горкома партии – и все было на мне.
А работать стал на железной дороге, старшим осмотрщиком вагонов в Псковском вагонном депо. Сначала было Витебское, потом Псковское, потом опять Витебское.
Труженик блокадного Ленинграда. У меня все документы есть, ничего не скрываю. Сохранился комсомольский билет, там написано. Принят в комсомол такого-то числа, октябрь. В октябре 1941 года я был принят в комсомол. Я ничего не скрываю, у меня все это есть. Все документы, все есть у меня. Знаете, сейчас есть и такие, что и блокады не видели, а говорят, был блокадником. Ну, пускай будет, я никому не завидую. Сумели достать документы, так сумели.
Приехал в Лугу, занимался общественной работой, тогда нас привлекли, открыли школу рабочей молодежи. И нас заставили агитировать молодежь для поступления в школу. И конечно, я тоже поступил в эту школу. Настырный был, и одновременно поступил в железнодорожный техникум. А потом подумал: а зачем мне. Я закончу 10 классов и пойду в техникум на 2 курс сразу. Ну, уже закончил 10 классов, уже семья, а жить негде. А что из себя Луга представляла? Разрушенный город. Первым делом шел разговор об обеспечении школами. Учебой, питанием населения. И везде нас бросали активистами, кто благоустраивал город? Мы, комсомольцы. Был устроен комсомольский парк рядом с вокзалом, он был весь в воронках. Мы все делали вручную: цветы сажали вокруг улиц. И в те годы сколько было цветов. Все улицы были в цветах. Луга была самый зеленый город Российской Федерации.
Сейчас же все хорошие деревья спиливают. Что вы хотите, по берегу стояли бетонные скамейки. Сидели, отдыхали, около каждого подъезда стояли скамейки. Все ликвидировали.
Я же говорю, самую трудную работу общественную вел. Председатель Комиссии по увековечиванию памяти защитников Отечества, воинских захоронений и исторических памятников. Вот был председателем этой комиссии 25 лет.
Мы надеемся, что Вам понравился рассказ. Помогите нам узнать и сохранить истории жизни. Помочь можно здесь
