< Все воспоминания

Большова Александра Нафанаиловна

Заставка для - Большова Александра Нафанаиловна

Война началась, когда она жила в Лодейном Поле .

Мы сохраняем устную историю. Помочь нам можно здесь.

Я – Большова Александра Нафанаиловна, девичья фамилия Литвинова.

Родились 23 апреля 1925 года в деревне Федотовичи, теперь это район Лодейнопольский, Ленинградской области, в семье крестьянина.

У родителей нас двое было. Мама – Анна Алексеевна Литвинова. Папа – Нафанаил Иванович Литвинов. Ушел он из жизни в 32 года. Мама осталась с двумя детьми, мне было 1,5 года, брату было пять лет. Первые классы мы заканчивали – за 3 км ходили каждый день. Неполную среднюю – уже ходили, где музей технический, ездили туда.

Там 6 км, каждый день туда и обратно. И приходили еще раньше, чем местные ученики.

После окончания 8-го класса я поступила в педагогический техникум в Лодейнопольский, проучилась там 1,5 месяца и вдруг объявили, что обучение платное. А мама была колхозница, работала за трудодни, и денег никаких не было. И я решила уйти из училища. И, конечно, вернулась я домой. С мамой, правда, мы разошлись немного: у нее получилось воспаление уха, она в Лодейное Поле пришла лечиться, а я в это время ушла домой. А ходили пешком все время.

И стала я работать в колхозе – куда нас только ни отправляли! Работала я на дороге, восстанавливали. Ворошилов хотел Лодейное Поле соединить с Тихвином, и нужно было дорогу ремонтировать. Потом отправили нас на лесозаготовки. Девчонки молодые и пожилые мужчины были. И вот мы пилим. Так рассказываю, без картинок.

И вот мы пилим с девчонками, а куда упадет, не знаем, может в другую сторону упасть. Один раз такой случай произошел: пилим, и вдруг у нас дерево повалилось, а там лошадь стояла. И вершина эта на лошадь упала, конечно, хорошо, что как дуга. Сохранила лошадь.

aleksandra-nafanailovna-konets-40-h-sleva
Александра Нафанаиловна слева.конец -40-х.

Всю зиму проработала. Начался сплав, нас на сплав отправили тоже. Это по Аяти сплав. И вот мы, девчонки, с буграми, со всем… Мне было лет 16. И что же, девочки, которые были побойче, они как-то в воинские части устроились. А потом, знаю, что они погибли, две девчонки. Я работала-работала на сплаве, а потом больше сил не было. Пошла я в военкомат, думаю, через них устроюсь в армию. Пришла я туда, там спросили, кто дома. Мама, говорю, да бабушка, брат в армии, на войне. И мне говорят, мол, девочка, иди ты домой, на печку. Ну, вернулась я домой. Сплав уже закончился. А у меня была подружка знакомая, уже работала в больнице. И была должность дезинфектора, и я согласилась туда идти – все же лучше, чем в колхозе работать. Там я поработала. И вдруг приходит повестка в армию. В Боровичи, Дом обороны, саперов, подрывников. И вот в Боровичи приезжаем в Дом обороны. Дали нам обмундирование, переодели, и мы 1,5 месяца обучались саперному и минному делу. После окончания курсов нас перевозят в Малую Вишеру. Едем туда, бомбят все, приехали мы уже вечером, человек 70-90 девчонок, которые учились в Боровичах. И нас устроили ночевать: средняя школа, здание двухэтажное. Только, что немцы ушли. А мы приехали через день. И на том же месте, в этой школе, ничего не было, просто сено, труха. И мы там проспали. Это был 1943-й год.

И после окончания курсов, я уже сказала, привезли нас в Малую Вишеру, утром построили и распределили по группам. Где группа 5 человек, где группа 6 человек, так по группам и по воинским частям. Нас было 5 девочек в группе, жили мы в землянках и нас отправляли на разминирование полей. Были миноискатели.

И вот мы ходим тут, а не видно же ничего, и вот ходим, через трупы шагаем по полям. Собираем, относим в какое-то определенное место. Потом подрываем, отправляемся в землянки.

Там военные были, тоже с нами участвовали. Из нас, пяти человек, две девчонки подорвались и одну контузило.

Я маме письма не писала. Мы работали 2,5 месяца и потом нас отпустили. После того, как наши подорвались, и другие группы тоже немало подрывались, отпустили нас домой. Вот мы пришли, приехали, опять я вернулась на работу. А потом думаю, надо определенную специальность получить. И в 1944 году написала заявление в Пикалево, Тихвинский техникум, и жили, учились там. Заявление я написала, и мне пришел ответ, что мне экзамены надо сдавать. Ну, я так спокойно работаю. И вдруг 18 августа приходит письмо – 19 августа явиться на экзамены. И вот мы из деревни Федотовичи, в Тихвин, 100 км по незнакомой дороге, пешком. Отправилась я, бежала, бежала, уже темно. А я прошла все же много километров. Осталось не так уже много, вдруг дорожка, думаю, перила такие, переход, и дорога идет. Машины, ну, думаю, наверное, деревня, и я пошла к мосту. И слышу, вроде машины, а тогда только военные машины проходили. Выбегаю, и действительно дорожка и деревня, и идут две военные машины, они меня подобрали. Они, конечно, переночевали, и я в уголочке. Пристанище было у них, ночь переночевали, довезли до вокзала меня, а там выяснилось, что поезд ушел, а следующий через двое суток. А все идет война. Еще несколько человек – мы уже, конечно, не попали 19 числа. Но для нас сделали группу дополнительную, сдала экзамены, хотя даже не готовилась, ведь с 1941 по 1944 годы я не училась.

1948-god
1948-год

Приняли нас. Потом я возвращалась домой, уже не пошла пешком, а поехала через Волхов. А чего, вот сейчас только задумываюсь, тогда обязательно надо было ехать до Лодейного Поля, а оттуда 50 км и опять пешком? И здесь уже подошло время, что надо возвращаться, собираю чемоданчики, смешные были такие, мешки собирали маленькие такие. Теперь все есть. Тут мама меня до Алеховщины проводила, до лошадей, а здесь у Дома культуры остановились, и я пошла искать машину. Ну, подошла машина, встретилась по пути. Говорю: «Вы куда?» «В Лодейное Поле, садитесь!» «Так у меня мама еще!» «Давайте», – к маме завернули. А машина везла картошку. Подъехал: «А что ты, бабушка, не сказала, что дочка красивая?» Еще 50 не было, а уже бабушка…

Мама со мной поехала. Вечером надо получить билеты, и она простояла, купила мне билет. Помню, первый вагон, первое купе. А поздно вечером, уже темно… Вот мы едем. Несколько котлет оказалось у меня еще, какие-то вещи – со мной, какие – напротив, под скамейку, и едем. И вот я пробую ногой, смотрю, чемоданчик тут лежит?

1951-god
1951-год

 

Это 1944 год. Все еще война. Вдруг столько народу вошло, больше было военных. Темно, свет не включается в вагоне. Я ногой так – раз, а чемоданчика нет! И говорят мне, мол, девочка, чемодан-то взяли, ну, вообще схватили и в вагоны побежали. Они вперед, а я сзади. Говорю: «Мой чемодан, мой чемодан!» Сейчас смешно это все. И он выскочил из вагона, и я за ним, цыган с моим чемоданом бежит. И вокзал. А от него два барака. И бараки вот эти, пожарные, там бочки всегда были. А за мной там тоже бегут, и я не знаю, кто    там бежит. Один кричит, что мой чемодан в бочке противопожарной, а я говорю, что ничего не вижу. И вдруг поезд отходит, я в одной кофте, больше ничего нет. И вот этот чемодан у парня оказался. Он был контуженный, и его домой отправили. И я не то что заплакала, а как запищала, такой визгливый голос, я помню. Ну что делать, осталась без всего. Ну и парень достал чемодан и пошли мы в комендатуру. Там вытрясли всю воду из чемодана, а теперь что мне дальше делать? Он записал, что первый вагон, первое купе. Чтобы остальные вещи взять. Вышли в сам вокзал, а теперь, говорит, пойдем со мной. А куда? Он на велосипеде, я говорю, что никуда не пойду. Он говорит, что здесь меня тоже не оставит. Мол, тут страшное дело, девчонок обижают. Чемодан – на велосипед, и – хочешь не хочешь, – а идешь. И вот мы идем, прошли километра полтора, наверное, до самой деревни. Тут по лесу военные с собаками, кричат, шумят. Так страшно стало. И входим мы домой. Он меня завел домой: большой дом, несколько комнат – прихожая, а потом гостиная была. Там сидят военные, в гостиной – генералы, лейтенанты. Сейчас бы уже разобралась, кто, не до того мне было. Привел меня и говорит матери: «Мама, вот с девчонкой то и то случилось». Она меня пожалела, сказала, чтобы я не расстраивалась. А как тут быть, если на третьи сутки только поезд пойдет? Так редко ходил поезд.

Они меня приняли, и я, как в гостях, нахожусь. Посчитал он, когда поезд должен быть в Волхове, быстро сел на велосипед – сказал, что мои вещи сняли и в комендатуру в Волхове отвезли. А у меня ни денег, ни паспорта – ничего, все ушло. На 3-й день меня проводили, еще у него была сестра, посадили. Военный, который тоже ехал в Ленинград, вызвался пойти со мной в комендатуру. А вокзал находился далеко от остановки. Он скорее со мной. Вещи нашлись, все в порядке. А ведь еще ехать в Пикалево, столько мучений, добралась, в общем. Конечно, маме я своей ничего не написала. А она говорит, в ту ночь чувствовала что-то неприятное. А я так и не написала ничего, пока не вернулась и лично ей не рассказала.

Ну, в Пикалево мы тут жили еще ничего, потому что в деревянном здании, где мы ночевали, было общежитие. Была на огороде капуста, немного было картошки, можно было еще жить. А на следующий год, в 1945-м, перевели в Тихвин. Это все война шла. Тут нас поселили в монастырь, недалеко от училища. И там военные, немцы да наши были. Они были до 1955 года, видимо, не обращали внимания.

Военнопленные. Здоровые такие дядьки. Мы проходим и они проходят. Здоровались. Они там работали. Они были в другом монастыре. А мы жили в этом. А ведь была зима, топили углем, стены не прогревались. А вода замерзала в кастрюле. Одеялом накроемся, пальто положим сверху. Все замерзали. А раз угарный же газ, закрывали раньше, чтобы было тепло, собирались несколько человек в комнате, потому что мало ли, что с кем-то. Потому что тут и угрожали. С синяками ходили. Ну, все равно прошло.

bolshova-aleksandra-nafanailovna
Большова Александра Нафанаиловна.

А есть нечего – 200 граммов хлеба давали. Сразу после урока бежим посмотреть, кто знакомый дежурный, чтобы хлеб с корочкой дал, видимость-то побольше. В монастыре была студенческая столовая. Поедим, уничтожим все, что есть.

Есть хочется. Леша, мой муж, говорит, что 123 грамма он мог разделить во время блокады, а я вот не могла делить. И вот проучились мы до 1947 года.

Приехали на каникулы 4 девчонки, учились 3, а 4-я со мной на одном курсе была. Доедем до Лодейного Поля, выйдем и 50 км надо нам пешком идти. Идем пешком, если зимой, идем, идем. Вдруг устали, на снег ложимся, отдохнем немного, опять встаем, опять бежим домой. 4 девчонки остаются, а мне еще 3 км бежать, и одна еще бегу. Теперь на осенних каникулах возвращаемся мы в педучилище, ни машин, ничего нет. Мы с мамой приходим в деревню за 3 км, и там с одной девушкой мы дружили. Отец ее говорит: «Алексеевна, я для Шуры купил четвертинку». Они нашли шофера военного, который ехал в Лодейное Поле, и каждая девчонка должна иметь четвертинку. Посадил нас в кузов, считает нас и четвертинки. Мы говорим: «Дяденька, мы опоздаем на поезд», а он: «Как часики будете, как часики». И везет, опять останавливается, опять считает четвертинки и нас. А мы просим его, говорим, что опоздаем, а он опять – как часики будете! И вот в Лодейном Поле южный есть и северный переезд, вот подъезжаем к северному переезду. А поезд ту- ту. И все, уехал.

Ну и ладно, значит, опять, на третьи сутки мы должны были поехать. Хорошо, у одной девочки была знакомая женщина в Лодейном Поле, вот пошли мы к ней. Тогда люди совсем были другие, и вот нас пять человек она всех приняла. И все, что у нас было в котомочках, мы туда – надо питаться. На полу разместила всех. Переночевали, а на утро опять бежим на поезд. А эшелоны военных, а лошади… Мы к этим лошадям и подобрались тихонько, до Волхова доехать только. Вдруг нас заметили – «Быстро выходите!» Опять ждем. Опять ночевали, утром пошли, опять ждем, чтобы как-то попасть, опять идет эшелон. Военные остановились, а мы стоим: «Возьмите нас на Волхов, возьмите!» А они говорят, мол, которые в шапочках, – возьмем, а без шапочек – нет. А я и Клава Качанова – мы в шапочках стоим. Вот тоже, нахалы!

На поезд-то садимся, а мешки – то красивые такие, за плечами платки натянуты, и кричали на нас бабки, – куда лезете, вытаскивали.

Ну и опять двое суток были, опять ночевали, опять пошли. Эшелон идет, и увидели мы свободный вагон, и забрались туда, и был там один военный дядька. Или он скрывался, или что. Ну, значит, едем и вот надо его обнять или что, хорошо, пять человек, и мы не замерзли.

Брат вернулся. .Он участвовал в Японской войне. Он молодец, полковник КГБ, преподавал в генштабе в Москве. Такой был интересный. Он умер в 1989 году. Старше был на пять лет.

Я получила профессию учителя в 1947 году.

Закончили Тихвинское педагогическое училище, получили диплом – учитель начальных классов. У нас было по 45 человек, в 1947-м году ученики пришли такие, может, помоложе меня. И в классе 45 человек. Начала работать в школе в Сясьстрое. Это по направлению послали. И замуж здесь вышла.

bolshov-arkadij-nafanailovich-brat-sidit-sleva-1940-god
Большов Аркадий,брат сидит с лева.1940-год.

Где монастырь был, мой жил дядя, он работал начальник сберкассы. А к нему приехала проверка из района, и я как раз была на каникулах, пришла туда, а он спрашивает, куда собираюсь вернуться, ведь последний год учебы… Я говорю, обратно. А школа была только восьмилетка и в Малеховщине тоже восьмилетка была, остальные по деревням. Он говорит, что образовался новый район – Новоладожский. Место сухое, давай туда. Наши девчонки взяли в Аятский район, а я в Новоладожский. Приехала туда. И говорят, – куда вы хотите – в Новую Ладогу или Сясьстрой? Если останетесь в Новой Ладоге работать, то сразу комнату нужно искать, дрова, воду носить… Не было ничего. А в Сясьстрое общежитие будет. Вот я и осталась тут. Сколько лет-то прошло уже! С 1947 года.

А про Лешу – это все смешное. Я дружила с одним мальчишкой, был механиком комбината. А комендант все ко мне пристает, мол, привезу вам хорошего парня. Я говорю: «Да что вы ко мне пристаете, у меня есть кавалер». И ведут моего Лешу. А я говорю: «Девчонки, мой жених идет». Он только вошел в комнату, только чемодан поставил, как Миша Ружинский, который был один в комнате, сказал ему, что девчонка есть хорошая, да она дружит, но мы отобьем. И вот мы втроем – Витя, Леша и Шура. И вот мы ходим. По берегам реки.

Работала я под руководством Елизаветы Семеновны Зверевой. Она меня  принимала. Работала в детской школе, в двухэтажном здании.

А остальных мы в бараках учили. Там, где немцы. В классах по 45 человек, а не было ни прописей, ничего. Нужно было показать каждому ученику, как писать. Питания в школе не было – только учились. Барак такой. Печное отопление было, одна перегородка, и разные учителя.

Это на Кольцевой, и вот даже слышно было из-за перегородки, как один мальчишка забирался, печка такая была угловая, и кричал: «Бабушка, меня!» Ой, смешные были.

Кто-то был семилетнего возраста, и переростки были – те, кто не смог учиться во время войны, и года на два помоложе меня, некоторые были такие большие парни!

И они учились писать, и по 45 человек в классе, и  грамоте надо учить. А женщин учили – им не вдолбить. Тоже надо было учить, учить. 45 человек – это 90 тетрадей, если открыть одну тетрадь – 90 минут, а еще надо прописать, потом предложением, чтобы в классе работать и дома еще задание.

Чтение, чистописание было. Физкультура была.

Семь лет они учились.

А за разминирование минных полей мне ничего  не дали.

Да, по поводу разминирования мы писали, приходили ответы из разных мест, что данных нет. И был свидетель, мужчина жил в деревне. Ну все равно – данных нет. Но я слышала, буквально, может, 4 года назад, что данных до сих пор нет. И когда фильм показали перед Днем Победы, ну, думаю, если фильм есть, может, будут данные. Нет ничего.

Так два с половиной месяца разминирования полей! Сколько проработала!

И в министерство я писала обороны, Ельцину писала, Путину писала. И сколько было ответов, один за другим. Потом последний раз в Волхов меня вызвали, я второй раз поехала, все рассказала, девочка записала, конечно, так после этого военкома я своего и не видела. Ну ладно, теперь специально такие есть отделения, будут разбираться с этим. Но в мае ездила, и опять ничего.

Мы надеемся, что Вам понравился рассказ. Помогите нам  узнать и сохранить   истории   жизни. Помочь можно здесь 

 

Фото

Нас поддерживают

ЛООО СП «Центр женских инициатив»
Ленинградская область, г. Тосно, ул. Боярова, д. 16а
Телефон/факс: +7-813-61-3-23-05
Email: wic06@narod.ru

Добавить свою историю

Хотите стать частью проекта и поделиться семейными историями и воспоминаниями о войне и военных годах?

Прислать историю